шахта приносила столь большой доход, что проложенная линия петляла как заяц, убегающий от лисы. Ладно бы это произошло в девяностых годах. Я бы вполне обоснованно решил, что линию прокладывали к какой-нибудь секретной шахте или лаборатории. В советское время встречалось и не такое, но сейчас, это было что-то нереальное.

Вскоре по обеим сторонам железнодорожного пути, появились промоины заполненные водой, множество мошек, взявшихся неизвестно откуда, говорило о том, что вокруг меня простирается огромное болото, то самое, из которого я совсем недавно с таким трудом выбрался. И место, по которому были проложены рельсы, является, скорее всего, единственным островком относительно твердой земли. Вполне возможно, что даже искусственно созданной, только для того, чтобы появилась возможность прокладки рельсового пути. Похоже, где-то дальше, действительно имелось, нечто вроде шахты, иначе, зачем было создавать эту ветку, тянущуюся посреди болота, на такое большое расстояние. Вполне возможно, что когда-то здесь добывали железную руду. Просто по обрывочным воспоминаниям, из когда-то прочтенных книг, у меня была некоторая уверенность в том, что на болотах, обязательно должна иметься железная руда. Причем довольно высокого качества, потому что во всех подобных историях, у каждого уважающего себя кузнеца, обязательно имелась заначка где-то на болоте, из которого он добывал руду, которую впоследствии перековывал на мечи или орала.

Лес, тоже основательно поредел, и из когда-то довольно густой тайги, превратился некоторое подобие гротескного постапокалипсиса. По обе стороны от железнодорожного полотна простиралось бескрайнее болото поросшее временами мелким кустарником, и редкими островками, больше напоминающими кочки, с растущими на них, изрядно искривленными и покореженными и перекрученными стволами деревьев. Линия полотна шла от одного островка к другому, порой пересекая водные и заболоченные участки по чахлым подгнившим деревянным мосткам, а порой просто вися в воздухе, только за счет достаточно длинных рельсов с остатками укрепленных на них шпал. Правда, внизу все же угадывались останки некогда возведенных быков из дерева или камня, редко металла. Все это навевало тихую грусть и беспросветную тоску. С каждым новым шагом все больше поднималось желание развернуться и направиться в иную сторону, но что-то внутри меня, неумолимо тянуло именно вперед, как бы подталкивая, и говоря о том, что именно это направление, самое верное. К тому же солнце клонилось к закату, и просто не было смысла менять направление движения. Здесь, хотя бы была надежда на то, что я наконец доберусь до той самой шахты, куда была проложена эта ветка, и найду, пусть полуразрушенное, но хотя бы какое-то строение, которое даст мне крышу над головой, на сегодняшнюю ночь. В итоге, после нескольких часов ходьбы, перейдя на очередной островок, на этот раз основательно поросший, вполне приличным лесом, я уперся в завал из бревен, перегораживающий железнодорожные пути, заросший какой-то ползучей травой похожей на дикий виноград или хмель.

Почему-то мне показалось, что я достиг места к которому так стремился, и за завалом меня ждут развалины каких-то строений, либо бывшие шахтой, либо что-то еще. Решив это для себя, я постарался обойти завал, но очень скоро понял, что гораздо проще будет через него перелезть. С одной стороны завала был такой бурелом, что продираться сквозь него, значило бы только зря терять время. А другая оказалась почти вертикальным метровым обрывом, уходящим в воду. Причем, судя по всему, этот обрыв тянулся достаточно далеко, так что придется брести по воде не один десяток шагов, чтобы отыскать достаточно пологий подъем. Принимать ледяные ванны мне точно не хотелось, и потому я вернулся назад.

Переход через завал, тоже оказался нелегким, но спустя четверть часа я уже оказался на другой стороне завала и был буквально в шоке, когда увидел, что никакой шахты здесь не имеется. Зато имеется железнодорожный тупик, с установленным ограждением в виде П-образного сооружения из пары бревнышек некогда окрашенных в черно-белый цвет. Довольно большая поляна, окаймлённая по периметру старым лесом, основательно заросшая каким-то кустарником, отчего выход с этой полянки скорее возможен только в обратную сторону, то есть через завал. И какое-то нагромождение камней и скорее всего бывшее когда-то очень давно каким-то строением. Но самым удивительным было далеко не это. Прямо передо мною, на железнодорожных путях стояли два неизвестно как попавших сюда вагона.

Один из вагонов представлял собой теплушку, похожую на ту, в которой еще совсем недавно меня отправляли прочь из села Хитрые Караси. А второй когда-то был окрашен в синий цвет, что говорило о том, что он является вагоном первого класса. Правда сейчас краска изрядно облупилась, окна его были какими-то блеклыми из-за осевшей на них пыли, а порой и плесени, и сам он выглядел несколько потрёпанным. К тому же та трава, что облепила завал, дотянулась и сюда, основательно постаравшись взобраться на остов вагона, по его стенам. Все это чем-то напоминало мне картинки, когда-то виденные в интернете показывающие последствия апокалипсиса и дикую природу. Теплушка же, стоящая впереди тоже была изрядно пошарпана, заросшая диким виноградом, но самое главное, что бросилось мне в глаза, она была загружена чем-то очень тяжелым, причем загружена так, что ее рессоры чуть ли не изгибались в обратные стороны, а колеса, почти касались конструкций вагона.

Оба вагона, находились в тупичке, закрытым со всех сторон так, что обнаружить его можно было лишь совершенно случайно. Похоже, эти два вагона были специально загнаны сюда, чтобы укрыть в них что-то особенно ценное, и были давно забыты, возможно ввиду смерти знающих это место заинтересованных лиц, либо эти лица утратили доступ к этому месту. Мыслей было довольно много, но я все же надеялся, что мне хоть немного повезет и владельцы этих вагонов, не появятся здесь именно сегодня. И я смогу хотя бы переночевать в одном из них.

Синий вагон, который я выбрал для сегодняшнего ночлега, был закрыт наглухо на врезной замок, и мне пришлось изрядно повозиться, прежде чем удалось отжать дверь своим топором. При этом мне не хотелось вскрывать ее грубо, ломая стекло на входной двери. Даже сквозь него, изрядно замызганное, было заметно, что внутри вагона меня ждет небывалая роскошь, которую я не видел не в этой, ни в прошлой жизни. И пачкать это, оставляя за собой грязные следы, мне очень не хотелось.

Убранство вагона поразило меня с первых шагов. Если в тамбуре, и небольшом отсеке сразу у входа, скорее всего исполняющим роль купе проводника, или истопника, было довольно бедновато, то сразу же за следующей дверью, ведущей в основную часть вагона, меня встретила настоящая роскошь. Причем эта роскошь не выражалась в аляповатых золотых завитушках на потолке, или безвкусной драпировке стен в купеческом стиле. Нет,